А вот сегодняшний день как-то не задался.
Меня разбудили, блин, перфоратором. Я кое-как попыталась доспать положенное время, заткнув уши наушниками, посопела под колыбельные, но только уснула по-человечески, как позвонил отец. Приехал в гости, готов увидеться, выплеснуть свою любовь по нам и страшную тоску…
Ага, как же.
Мы, конечно, отправились пожрать. Это наш классический план, мы едим где-нибудь, общаемся, он отвозит нас домой и вуаля, его отцовский долг перед нами выполнен. Приехал он, сунул матери двадцать тыщ, как всегда, а на шутливое (но правдивое) замечание, что это не деньги, только фыркнул - кризис. Мать промолчала, я скривилась, потому что отец-то зарабатывает много и так уж сильно, я уверена, кризис по нему не фигачит. В отличие от нашей семьи.
Я вообще не хотела с ним видеться, расстроилась, когда узнала, что он приехал. В Караганду он прибыл, к слову, не затем, чтобы нас повидать, а дочка у него чем-то там болеет, врачи только тут есть. Он уже два дня как в городе, а нам позвонить додумался только вот сегодня, да и приехал на пару часов от силы. За эти два несчастных часа он обозвал брата толстым, обстебал его с ног до головы, хотел было переключиться на меня, а я фигак и давай задавать ему вопросы о его детях. Ему только дай повод и вот он уже вещает, что они хорошо учатся в элитных школах, ходят в офигенную ваще музыкальную школу, талантливые-красивые-самые-лучшее. Ну я покивала, мол круто-круто. Дальше, чтобы обезопасить себя от стремных вопросов и не менее стремных нравоучений, я спросила про старшего сына.
- Как, - говорю. – Там Сашка поживет?
- Да нормально. Я ему столовую открыл, он теперь бизнесмен. Посмотрим, как справится.
Меня покоробило, но я мужественно вытянула свое оценочное ммм. Так уж вышло, что Сашка в нашей семье считался таким вот неудачным ребенком. Он пил, курил травку, якшался непонятно где, да и сам по себе тупенький – нехорошо, наверное, так говорить, но мы никогда не были близки и за брата я его, в общем-то, не считаю. Отец вечно ругал его, ведь из лицея его выгнали, из стремной обычной школы тоже хотели, но где-то он там удачно ему подсобил. Колледж бросил, сессию не сдал. Да еще и ребенка заделал малолетней девахе. Но при этом у него машина, квартира и столовая.
Я никогда ничего у отца не просила особо. Еще в детстве он однажды мне сказал, что не срет деньгами, а я не обидчивая, но злопамятная. И дохуя гордая еще. С тех пор старалась всегда молчать, ничего не просить, мужественно держаться. Но когда он хвалится, мол все детям, все для детей, я для вас живу, то мне аж орать хочется и рычать от того, насколько это двулично. Он даже племяннику оплатил, блин, курсы из своего кармана, а мне сказал, что хуй. Обидно до безобразия. Я-то не прошу, но он мог бы и предложить хоть небольшую помощь. Но нет, только спросил, чего у меня куртка такая странная, подранная в одном месте. А потому что, папчка, мне никто не открывает столовых и денег у меня нет.
После рассказа о своих прекрасных детях, он спросил, как у меня с работой. Рассказала ему вкратце эту печальную историю. Что я получила в ответ?
- Ну ищи, - сказал он и безразлично отвернулся.
Ну ищу, чо.
Быстрей бы что ли уехал.